Слова лились, как будто их рождала
Не память рабская, но сердце…

Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво …

Слушай, юноша любезный.
Вот тебе совет полезный:
Миг блаженства век лови;
Помни дружбы наставленья:
Без вина здесь нет веселья,
Нет и счастья без любви.

Слыхал я истину, бывало:
Хоть лоб широк, да мозгу мало!

Сменит не раз младая дева
Мечтами лёгкие мечты…

Смертный миг их будет светел.
И подруги шалунов
Соберут их лёгкий пепел
В урны праздные пиров.

Смешнее, следовательно, полезнее для здоровья.

Смешон и ветреный старик,
Смешон и юноша степенный.

Смотрю с улыбкой сожаленья
На пышность бедных богачей
И, счастливый самим собою,
Не жажду горы серебра,
Не знаю завтра, ни вчера,
Доволен скромною судьбою…

Со смехом ужас несовместен.

Сосед наш неуч; сумасбродит;
Он фармазон; он пьёт одно
Стаканом красное вино…

Сошёл с ума – и в пастухи!
Вот каково писать стихи!

Способы нравиться в мужчине зависят от моды, от минутного мнения … а в женщинах – они основаны на чувстве и природе, которые вечны.

Старинный собутыльник!
Забудемся на час,
Пускай ума светильник
Погаснет ныне в нас…

Стократ блажен, кто предан вере…

Стократ священ союз меча и лиры…

Счастлив, кто, ко стихам не чувствуя охоты,
Проводит тихий век без горя, без заботы,
Своими одами журналы не тягчит
И над экспромтами недели не сидит!

Талант неволен, и его подражание не есть постыдное похищение – признак умственной скудности, но благородная надежда на свои собственные силы, надежда открыть новые миры, стремясь по следам гения, – или чувство, в смирении своём ещё более возвышенное: желание изучить свой образец и дать ему вторичную жизнь.

Там люди, в кучах за оградой,
Не дышат утренней прохладой,
Ни вешним запахом лугов;
Любви стыдятся, мысли гонят,
Торгуют волею своей,
Главы пред идолами клонят
И просят денег да цепей.

     Там чудеса; там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит…

Твоё унынье безрассудно:
Ты любишь горестно и трудно,
А сердце женское – шутя.

Твои пленительные очи
Яснее дня, чернее ночи…
Как сердце, полное тобой,
Забьётся для красы чужой?