Слово. Искусство

 

     Когда на Земле появился первый человек? При всей наивности этого вопроса, можно ответить так: когда зазвучала человеческая речь. Учёные называют много признаков гомо-сапиенса: анатомические особенности, объём головного мозга, наличие орудий труда и т.д. И всё-таки… Можно родиться с большой головой, но быть идиотом. Можно долго махать дубиной в ожидании, когда же она превратится в орудие труда, но только речь, обращённая к себе подобным, окончательно прекращает животное состояние и превращает стадо в человеческое общество.
     И, конечно, искусство. Наскальные рисунки, костяные украшения, глиняные фигурки, песни и танцы вокруг жареного на костре мамонта – с этого начиналось искусство. Казалось бы, всё это необязательно: ведь это не насыщает желудок! Но воображение уже стремило к мечте, к лучшей действительности, к прекрасному. Стремление удержать красоту, сделать её более совершенной и передать потомкам – это оказалось важным для развития человека. Тысячелетиями (!) это стремление вместе с научным познанием создавало культуру человечества.
     Каждая эпоха, каждая нация вносили свой вклад в культуру, и не удивительно, что со временем понятие красоты и совершенства у разных народов, даже у разных представителей одного народа оказалось неоднозначным. И это зачастую стало приводить не только к спорам, но и к настоящей вражде, которые не утихают и в настоящее время. Лев Шестов в своей книге «Власть ключей» признался: «Нужно знать, что мы вовсе и не знаем как следует, что такое совершенство.» Козьма Прутков по этому поводу выразился проще: «Тебе и горький хрен  – малина, а мне и бланманже – полынь.»
     Теперь несколько слов о том, почему меня, имеющего очень техническое образование и проработавшего всю жизнь в сфере науки и техники, волнует эта проблема.
     Во-первых, с тринадцати лет я вёл дневник и записывал туда всё, что встречал в книгах интересного для себя (а читал я много). Очень точно эту потребность выразил Иван Бунин, описывая особенность своего характера: «… меня всё равно ранило – чуть ли не всякое мимолётное впечатление – и, ранив, мгновенно рождало порыв не дать ему, этому впечатлению, пропасть даром, исчезнуть бесследно…». Вот и я, как гоголевская Коробочка, бережно собирал и накапливал свой капитал – цитаты, афоризмы, поговорки: мне жаль было с ними расставаться, хотелось ещё подумать, что ещё там между строк.  Т.е. отношение к литературе, к слову сложилось уважительное.
     Во-вторых, мне посчастливилось познакомиться с представителями музыкального андеграунда Ленинграда 60-х годов. Создав свой инструментальный бит-квартет (до этого я четыре года учился играть на фортепьяно, затем освоил гитару), название которого часто меняли, «чтобы заметать следы»,  мы на два года, 1966 и 1967, обосновались в молодёжном клубе «Дружба», (пр. Римского-Корсакова,  дом 2, вход со двора, рядом с Юсуповским садом). Тогда верховодили группы «Сфинкс», «Арсенал», «Лесные братья», но все мы были знакомы, ходили на репетиции друг к другу, играли в техникумах, институтах, общежитиях (однажды наша группа даже устроила  новогодний концерт для сотрудников Ленгорисполкома Мариинского дворца). Весёлое было время.
           Наконец, слегка познакомился я и с театром: будучи студентом я целый сезон 1971-1972 годов проработал в Мариинском театре статистом. Участвовал во всех спектаклях Мариинки (входил в театр со служебного входа и очень этим гордился). В «Спартаке» и «Аиде» меня, как новичка, превращали в негра (отмываться потом надо было весь вечер). В «Бахчисарайском фонтане» кого я только не изображал — только, пожалуй, фонтан не изображал. В «Борисе Годунове» в сцене, где у юродивого «копеечку украли», я, переодетый нищим и стоя в первом ряду, жалобно протягивал к царю (самому Штоколову!) руки, забыв снять часы. В «Мазепе» слышал, как слуга, подавая  к столу явства, требовал с Мазепы профсоюзные взносы, а Мазепа в перерывах своей партии посылал его подальше (в зале разговоры на сцене не слышны). В «Оптимистической трагедии» однажды мы, трое революционных матросов, раньше времени ворвавшись в лагерь белых, отбили комиссаршу у целого батальона! Пришлось втроём изображать многочисленный отряд и устроить настоящую потасовку. В «Судьбе человека», когда мы лежим на полу разрушенного дома в концлагере, прямо по нам ходили «фашисты» с настоящими немецкими овчарками. Овчарки без намордника и лаяли тоже очень натурально – страшно. В «Князе Игоре» на сцену выводили лошадь, что всегда вызывало оживление в зале.  Чего только не случается на сцене во время спектакля! Знал бы об этом зритель! А какие картинки  видишь за кулисами!.. В общем, было интересно.
           Все эти факты и впечатления молодости – любовь к литературе, музыкальные встречи, знакомство с театром –  привели меня к убеждению, что искусство расширяет горизонты сознания, освещает жизнь и придаёт ей смысл. Поэтому я считаю эту тему на данном сайте наиважнейшей.
     Разграбление гробниц в Египте и Китае, разрушение древнейших пирамид майя в Белизе, уничтожение статуй Будды в Афганистане, взорванная Пальмира, сотни других примеров варварского отношения к своей истории и культуре – это примеры самоуничтожения человечества. Можно сколько угодно ловить преступников, бороться с терроризмом и пошлостью разного вида. Но не устранив первопричину, т.е. не привив человеку вкус к искусству, не научив его понимать и хранить красоту, общество будет обречено на вечный труд по уборке дерьма.
     Прекрасно об этом сказал Иосиф Бродский в своей Нобелевской лекции: «Другого будущего, кроме очерченного искусством, у человека нет. В противном случае нас ожидает прошлое – прежде всего политическое, со всеми его массовыми полицейскими прелестями.»
     Читайте, думайте, помните –
     Юрий Рябов