Саша Чёрный (1880 — 1932) — российский поэт, прозаик

Чёрный
 
 

 

 

 

А вопросы… Вопросы не знают ответа –
Налетят, разожгут и умчатся, как корь.
Соломон нам оставил два мудрых совета:
Убегай от тоски и с глупцами не спорь.

Безглазые глаза надменных дураков,
Куриный кодекс модных предрассудков,
Рычание озлобленных ублюдков
И наглый лязг очередных оков…
А рядом, словно окна в синий мир,
Сверкают факелы безумного Искусства:
Сияет правда, пламенеет чувство,
И мысль справляет утончённый пир.

Бесконечно позорно в припадке печали
Добровольно исчезнуть, как тень на стекле.
Разве Новые Встречи уже отсияли?
Разве только собаки живут на земле?

Бессмертье? Вам, двуногие кроты,
Не стоящие дня земного срока?
Пожалуй, ящерицы, жабы и глисты
Того же захотят, обидевшись глубоко…

Будь женой или мужем, сестрой или братом,
Акушеркой, художником, нянькой, врачом,
Отдавай – и, дрожа, не тянись за возвратом:
Все сердца открываются этим ключом.

Вы, гении, живущие в веках,
Чьи имена наборщик знает каждый,
Заложники бессмертной вечной жажды,
Скопившие всю боль в своих сердцах!
Вы все – единой донкихотской расы,
И ваши дерзкие, святые голоса
Всё так же тщетно рвутся в небеса,
И вновь, как встарь, вам рукоплещут папуасы…

      Выбьем пробки!
      Кто не робкий,
Пей, как голый древний грек! 

Где событья нашей жизни,
Кроме насморка и блох?
Мы давно живём, как слизни,
В нищете случайных крох. 

Есть ещё острова одиночества мысли –
Будь умён и не бойся на них отдыхать.
Там обрывы над тёмной водою нависли –
Можешь думать… и камешки в воду бросать…

Как молью изъеден я сплином…
Посыпьте меня нафталином,
Сложите в сундук и поставьте меня на чердак,
Пока не наступит весна.

Лишь вежливость – испытанная маска –
Нас связывает общим безразличьем.

Любовь должна быть счастливой –
Это право любви.
Любовь должна быть красивой –
Это мудрость любви.
Где ты видел такую любовь?

Милый год живёт в Париже –
Понабрался лоску:
Всегда вилку вытирает
Об свою причёску.

На камине восемь килек –
День рожденья, так сказать…
Кто придёт девятым в гости,
Может спичку пососать…

Накрутить вам образов, почтеннейший?
Нанизать вам слов кисло-сладких,
Изысканно гладких
На нити банальнейших строф?

Одни кричат: «Что форма? Пустяки!
Когда в хрусталь налить навозной жижи –
Не станет ли хрусталь безмерно ниже?» 
Другие возражают: «Дураки!
И лучшего вина в ночном сосуде
Не станут пить порядочные люди». 
Им спора не решить… А жаль!
Ведь можно наливать… вино в хрусталь.

Ослу образованье дали.
Он стал умней? Едва ли.
Но раньше, как осёл,
Он просто чушь порол,
А нынче – ах злодей –
Он, с важностью педанта,
При каждой глупости своей
Ссылается на Канта.

Пётр Великий, Пётр Великий!
Ты один виновней всех:
Для чего на север дикий
Понесло тебя на грех?
Восемь месяцев зима, вместо фиников – морошка.
Холод, слизь, дожди и тьма – так и тянет из окошка
Брякнуть вниз о мостовую одичалой головой…
Негодую, негодую… Что же дальше, Боже мой?! 

Посулил ты мне чулки –
В ручки я захлопала…
А принёс, подлец, носки,
Чтоб я их заштопала.

Промокло небо и земля,
Душа и тело отсырели.
С утра до вечера скуля,
Циничный ветер лезет в щели.
      Дрожу, как мокрая овца…
      И нет конца, и нет конца!

Пусть свистнет рак,
Пусть рыба запоёт,
Пусть манна льёт с небес, –
Но пусть дурак
Себя в себе найдёт –
Вот чудо из чудес!

Спим и хнычем. В виде спорта,
Не волнуясь, не любя,
Ищем бога, ищем чёрта,
Потеряв самих себя. 

              Убью!
А, впрочем, милый малый, бог с тобой –
              Я пью,
Но так уж предназначено судьбой. 
             Ослаб…
Дрожат мои колени – не могу!
              Как раб,
Лежу на мостовой и ни гу-гу…