Фет, Афанасий Афанасьевич (1820 — 1892) — российский поэт

Фет

 

 

 
 

В душе, измученной годами,
Есть неприступный чистый храм,
Где всё нетленно, что судьбами
В отраду посылалось нам.
 
Для мира путь к нему заглохнет, –
Но в этот девственный тайник,
Хотя б и мог, скорей иссохнет,
Чем путь укажет, мой язык.

Гляжу в твоё лицо, в сияющие очи,
        О добрый гений мой!
Лицо твоё – как день, ты вся при свете ночи –
        Как призрак неземной!

День их торопит всечасно своею тяжёлой заботой,
Ночь, как добрая мать, принимает в объятье на отдых.

День проснётся – и речи людские
Закипят раздражённой волной,
И помчит, разливаясь, стихия
Всё, что вызвано алчной нуждой.

Для взоров божество – сирена под водою.

Для ясных дней, для новых откровений
Переболит скорбящая душа.

Друг мой, бессильны слова, – одни поцелуи всесильны…

Жизнь пронеслась без явного следа.
Душа рвалась – кто скажет мне куда?
С какой заране избранною целью?
Но все мечты, всё буйство первых дней
С их радостью – всё тише, всё ясней
К последнему подходят новоселью.
 
Так, заверша беспутный свой побег,
С нагих полей летит колючий снег,
Гонимый ранней буйною метелью,
И, на лесной остановясь глуши,
Сбирается в серебряной тиши
Глубокой и холодною постелью.

Законность измерял ты силою великой –
Что ж сиротливо так безмолвствуешь теперь?

Зачем уснувшего будить в тоске бессильной?
К чему шептать про свет, когда кругом темно …

И много лет прошло, томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна – вся жизнь, что ты одна – любовь.

И мои зажурчат песнопенья, –
Но в зыбучих струях ты найдёшь
Разве ласковой думы волненья,
Разве сердца напрасную дрожь.

И, разлучась навеки, мы поймём,
Что счастья взрыв мы промолчали оба
И что вздыхать обоим нам по нём…

К чему противиться природе и судьбе?

Как беден наш язык! – Хочу и не могу. –
Не передать того ни другу, ни врагу,
Что буйствует в груди прозрачною волною.

Как богат я в безумных стихах…

Как будто вне любви есть в мире что-нибудь!

Как сладко, позабыв житейское волненье,
От чистых помыслов пылать и потухать…

Когда от хмелю преступлений
Толпа развратная буйна
И рад влачить в грязи злой гений
Мужей великих имена, –
Мои сгибаются колени
И голова преклонена;
Зову властительные тени
И их читаю письмена.