И надо оставлять пробелы
В судьбе, а не среди бумаг,
Места и главы жизни целой
Отчеркивая на полях.

И окунаться в неизвестность,
И прятать в ней свои шаги,
Как прячется в тумане местность,
Когда в ней не видать ни зги.

И сразу же буду слезами увлажен
И вымокну раньше, чем выплачусь я.

И странным виденьем грядущей поры
Вставало вдали всё пришедшее после.
Все мысли веков, все мечты, все миры,
Всё будущее галерей и музеев,
Все шалости фей, все дела чародеев,
Все ёлки на свете, все сны детворы.

И через дорогу за тын перейти
Нельзя, не топча мироздания.

Исчадья мастерских, мы трезвости не терпим.
Надёжному куску объявлена вражда.

Как гроза, в пути объемля
Жизнь и случай, смерть и страсть,
Ты пройдёшь умы и земли,
Чтоб преданьем в вечность впасть.

Как с полки, жизнь мою достала
         И пыль обдула.

Как я трогал тебя! Даже губ моих медью
Трогал так, как трагедией трогают зал.
Поцелуй был, как лето. Он медлил и медлил,
Лишь потом разражалась гроза.
 
Пил, как птицы. Тянул до потери сознанья,
Звёзды долго горлом текут в пищевод.
Соловьи же заводят глаза с содроганьем,
Осушая по капле ночной небосвод.

Когда строку диктует чувство,
Оно на сцену шлёт раба,
И тут кончается искусство,
И дышат почва и судьба.

Кому быть живым и хвалимым,
Кто должен быть мёртв и хулим, —
Известно у нас подхалимам
Влиятельным только одним.

Любить иных тяжёлый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.

Море им по колено,
И в безумьи своём
Им дороже вселенной
Миг короткий вдвоём.

Напрасно в годы хаоса
Искать конца благого.
Одним карать и каяться,
Другим — кончать Голгофой.

Настоящее искусство то, которое преобразует в сказку простые явления повседневности. Искусство, лишённое присутствия Святого Духа, гения или философского содержания, то есть стихийных, вечных и обязательных его даров — для меня не существует.

Не поправить дня усильями светилен…

Не потрясенья и перевороты
Для новой жизни очищают путь,
А откровенья, бури и щедроты
Души воспламенённой чьей-нибудь.