О женщины, наперсницы любви,
Умеете вы хитростью счастливой
Обманывать вниманье жениха
И знатоков внимательные взоры,
И на следы приятного греха
Невинности набрасывать уборы…

О жизни час! Лети, не жаль тебя,
Исчезни в тьме, пустое привиденье;
Мне дорого любви моей мученье –
Пускай умру, но пусть умру любя!

О люди! Жалкий род, достойный слёз и смеха!

О юность лёгкая моя!
Благодарю за наслажденья,
За грусть, за милые мученья,
За шум, за бури, за пиры,
За все, за все твои дары…

О, где б судьба ни назначала
Мне безымянный уголок,
Где б ни был я, куда б ни мчала
Она смиренный мой челнок,
Где поздний мир мне б ни сулила,
Где б ни ждала меня могила,
Везде, везде в душе моей
Благословлю моих друзей.

Обманывать себя не стану вновь,
Тебя тоской преследовать не буду,
Прошедшее, быть может, позабуду –
Не для меня сотворена любовь.

Обременять вымышленными ужасами исторические характеры и не мудрено и не великодушно.

Обычай – деспот меж людей.

Одежда горюхинцев состояла из рубахи, надеваемой сверх порток, что есть отличительный признак их славянского происхождения.

Один из великих наших сограждан (Карамзин) сказал однажды мне … что если у нас была бы свобода книгопечатания, то он с женой и детьми уехал бы в Константинополь.

Однообразность в писателе доказывает односторонность ума, хоть, может быть, и глубокомысленного.

Он был любим… по крайней мере
Так думал он, и был счастлив…

Он забавлял мечтою сладкой
Сомненья сердца своего;
Цель жизни нашей для него
Была заманчивой загадкой,
Над ней он голову ломал
И чудеса подозревал.

Он знак подаст – и все хлопочут;
Он пьёт – все пьют и все кричат;
Он засмеётся – все хохочут;
Нахмурит брови – все молчат…

Он мог бы чувства обнаружить,
А не щетиниться, как зверь…

Он сердцем милый был невежда…

… он человек разумный
И, верно, присмирел с тех пор, как умер.

Она была нетороплива,
Не холодна, не говорлива,
Без взора наглого для всех,
Без притязаний на успех,
Без этих маленьких ужимок,
Без подражательных затей…
Всё тихо, просто было в ней…

     Она глядит на вас так нежно,
Она лепечет так небрежно,
Она так тонко весела,
Её глаза так полны чувством,
Вечор она с таким искусством
Из-под накрытого стола
Мне свою ножку подала!

Она мне жизнь, она мне радость!
Она мне возвратила вновь
Мою утраченную младость,
И мир, и чистую любовь.