Глоток – и всё преобразилось:
какая жизнь, скажи на милость!
Я распрямляюсь наяву.
Ещё глоток – и что там будет:
простит ли Бог или осудит,
что так неправедно живу?

Говорят, что грешил,
Что не к сроку свечу затушил,
Как умел, так и жил,
А безгрешных не знает природа.
                                    (о Высоцком)               

Да, не на всех нисходит благодать,
не всем благоприятствует теченье…
Да здравствует, кто может разгадать
не жизни цель, а свет предназначенья!

Давайте восклицать, друг другом восхищаться.
Высокопарных слов не стоит опасаться.

Давайте жить во всём друг другу потакая,
Тем более, что жизнь — короткая такая.

Давайте понимать друг друга с полуслова,
чтоб, ошибившись раз, не ошибиться снова.

Добрый доктор, соври на прощанье.
Видишь, как к твоей ручке приник?
Вдруг поверю в твои обещанья
хоть на день, хоть на час, хоть на миг.

Друзья, не надейтесь на чудо,
не верьте в заморский Сезам.
Нам плакать и плакать, покуда
Москва не поверит слезам.

Дураком быть выгодно, да очень не хочется,
умным — очень хочется, да кончится битьём…
У природы на устах коварные пророчества.
Но, может быть, когда-нибудь к среднему придём.

Душа моя щедра, но что вам от щедрот?
Никто ведь не поймёт, никто ведь не поймёт.

Если б можно было тихо умереть:
без болячек, не сказав ни слова;
на леса и горы посмотреть,
удивиться жизни, и… готово.

Ещё нам плакать и смеяться,
но не смиряться, не смиряться.
Ещё не пройден тот подъём.
Ещё друг друга мы найдём…

Жизнь драгоценна, да выжить непросто…
Короток путь от весны до погоста…

Жить до старости, жить до седин –
                     это просто кощунство, ей Богу.
Ровно тридцать исполнилось мне,
                     и пора собираться в дорогу.
Оставляю склерозы другим,
                     и дряхлеющий мозг, и седины.
Лучше сразу уйти напрямик
                     из своей золотой середины.

Или голод нас сомнёт, или сытость нас погубит.

К сожалению, всё отцветает.
Наша жизнь — она тоже ведь тает
и всегда невпопад, как на грех.

Карандаш желает истину
знать. И больше ничего.
Только вечную и чистую,
как призвание его.

Когда метель кричит как зверь —
протяжно и сердито,
не запирайте вашу дверь,
пусть будет дверь открыта.

Когда я кажусь себе гениальным, я иду мыть посуду.