Ложно всякое сравнение людей по их гениальности и даровитости, ибо это есть отрицание индивидуальности.

Ложь есть порождение страха и заботы.

Ложь признаётся полезной для поддержания и организации человеческого общежития и несёт социальную функцию.

Люди принимают за явление нравственного порядка то, что есть лишь явление порядка социального, социальные нравы и обычаи.

Любовь, в сущности, не знает исполнившихся надежд. Бывает иногда сравнительно счастливая семейная жизнь, но это счастливая обыденность.

Любовь не требует и не ждёт награды, она сама уже есть награда.

Мир не должен бы знать, что два существа любят друг друга. В институте брака есть бесстыдство обнаружения для общества того, что должно было бы быть скрыто, охранено от посторонних взоров… Брак, на котором основана семья, есть очень сомнительное таинство.

Мировая гармония есть лживая и порабощающая идея, от неё нужно освободиться во имя достоинства личности.

Миф о грехопадении есть миф о величии человека.

Можно различать разговор ритуальный, условный, утилитарный и разговор интеллектуальный, бесполезный, искренний. Именно второй тип разговора и есть показатель высокой культуры.

Моногамический брак совсем не свойственен «природе» человека, неестественен, скорее наоборот.

Морализм, вечно осуждающий людей, есть порождение закона.

Моя крайняя скрытность и сдержанность порождали ошибочное мнение обо мне.

Муки в вечности как воздаяние за грех и преступление во времени невозможно мыслить как осуществление справедливости.

Мы более прорываемся к раю, когда мыслим его как красоту. Преображение и просветление мира и есть красота, а не добро.

Мы приходим к Богу совсем не потому, что рациональное мышление требует бытия Божьего, а потому, что мир упирается в тайну и в ней рациональное мышление кончается.

Настоящая любовь есть редкий цветок в нашем мире.

Настоящая любовь есть всегда любовь к индивидуальному и конкретному. Любить общее и отвлечённое нельзя.

Не думаю, чтобы верно было говорить о справедливых и несправедливых войнах. Это – применение моральной оценки к явлению, которое находится вне какой-либо морали.

Не то важно, чего хочет человек, а то, чтобы было то, чего он хочет. Хочу, чтобы было то, чего захочу. Вот предельная формула демократии, народовластия. Глубже она идти не может.

Не только существует изменение во времени, но возможно изменение самого времени. Возможно обращение времени и даже конец времени, времени больше не будет.

Не убий – абсолютная норма, одинаковая для всех людей, но иногда человек трагически берёт на себя вину убийства для того, чтобы убийства было меньше в мире и чтобы величайшие ценности были сохранены и утверждены.

Неверно думать, что культ творчества есть культ новизны и будущего. Подлинное творчество обращено не к старому и не к новому, а к вечному.

Невозможно и не должно отказаться от любви во имя долга, социального и религиозного, это рабье требование, отказаться можно только во имя свободы или во имя жалости, то есть другой любви же.

Невозможно примириться с тем, что Бог мог сотворить мир и человека, предвидя ад … С божественной точки зрения это означает неудачу творения.

Нельзя ждать прекращения истязания слабого сильным от нравственного совершенства сильного.

Необходимость есть падшая свобода.

Нет той низости, которая не оправдывалась бы интересами государства.

Никакая цветущая жизнь вновь рождённых грядущих поколений не снимает и не преодолевает нестерпимого трагизма смерти хотя бы одного живого существа.

Никакой другой любви, кроме свободной, не может быть, принудительная, извне детерминированная любовь есть нелепое словосочетание.

Никакой идеальной формы государства быть не может, все утопии совершенного государства порочны в корне … ибо всякое государство будет властью человека над человеком.

Никто не смеет чувствовать себя праведником, а других грешниками.

Ничего нельзя любить, кроме вечности, и нельзя любить никакой любовью, кроме вечной любви. Если нет вечности, то ничего нет. Мгновение полноценно, лишь если оно приобщено к вечности.

Ничто не подвергалось такому опошлению, как любовь, как эротизм. На этой почве создалось настолько прочное и обширное царство пошлости, что скоро невозможно будет повторять слова любви.

Ничто так не искажает человеческую природу, как маниакальные идеи.

Новое общество после революции всё-таки создаётся, новый же человек не появляется.